Михаил Афанасьев: «Я очень рассчитываю на журналы как на институт рекомендации книг»

С 10 по 17 июня в Мурманске пройдёт Всероссийский библиотечный конгресс – ежегодная конференция Российской библиотечной ассоциации, на которой обсуждаются самые актуальные и важные вопросы библиотечной отрасли. Президент РБА Михаил Афанасьев рассказал корреспонденту «Классного журнала» Марии Зайцевой о том, что именно будет обсуждаться на конференции, в целом о роли чтения и библиотеки в современном обществе, об отношении к ним читателей разных возрастов и о детских журналах, которые играют важную роль в приобщении детей к чтению.

— Какие вопросы будут обсуждаться на Всероссийском библиотечном конгрессе в этом году?

— Поскольку конгресс ежегодно проходит в разных регионах, и там собираются работники не только государственных, а в принципе всех типов библиотек, то поднимаемые вопросы оказываются самыми разнообразными, применительно к той или иной библиотеке: школьные библиотеки обсуждают свои проблемы, вузовские — свои. Но есть действительно несколько общих тем. В этот раз на первом плане оказались две темы. Девизом этого конгресса мы выбрали очень, скажем так, амбициозную формулу — «Библиотека — культурный код России». Что такое культурный код? Это некое собрание общих принципов среди людей одной культуры, которые понимают друг друга с полуслова. И мы в библиотечном мире уверены, что библиотека как раз является хранителем культурного кода. Потому что именно здесь есть всё для того, чтобы ощущать себя человеком, принадлежащим именно этой культуре. Это, наверное, самая главная тема.

Вторая тема — развитие научно-исследовательской работы библиотек. Этим занимаются наши крупные библиотеки, но сегодня ситуация складывается так, что библиотечная наука далеко не всегда в общественном сознании и в научном сообществе занимает достойное место. В данный момент прошли несколько реформ в системе защиты диссертаций, в системе образования, но всё это так или иначе повлекло за собой потребность и нам в библиотечном деле менять свои позиции, отстаивать их и каким-то образом о них заявлять. На конгрессе эта тема будет одной из самых заметных.

Кроме того, будут затрагиваться и некоторые острые проблемы сегодняшнего дня. Собираются, к примеру, около восьмидесяти представителей военных библиотек: воинских частей, военных учебных заведений. Это традиция конгресса — все типы библиотек должны быть представлены на конференции.

— Хотелось бы задать задать вопрос о библиотеке как о культурном коде. Настолько библиотека сильна в обществе как структура? Насколько актуальна библиотека среди молодёжи?

— У нас в обществе существует заблуждение — мы относимся к библиотеке, как к структуре, которая выполняет какие-то свои функции, и эти функции могут восприниматься не совсем актуальными той же молодёжью. Мол, библиотека должна продвигать чтение и так далее… «Да гори огнём это чтение, — скажут молодые, — мне и так хорошо живётся». Но основная проблема заключается в том, что на самом деле библиотека — это не только помещение с книгами, сотрудниками, зарплатами и так далее, а это ещё и некий социальный институт, такое явление в обществе, которое, если и исчезает как организация, то всё равно чем-то замещается, каким-то образом воспроизводится. Это сейчас не про молодёжь, но вы замечали, к примеру, такое явление, как буккроссинг? В провинции такое очень распространено — на улице, в сквере ставится шкаф, люди приносят ненужные книги, кладут туда и берут оттуда же те книжки, которые им нужны. То есть это не библиотека в формальном виде, это просто обмен книгами, и в определённой мере это удовлетворяет те же потребности людей, что и библиотека. И библиотека как социальное явление гораздо более устойчива к различным переменам, нежели другие институции, и, в частности, в отношении к ней молодёжи. Да, для молодых людей формат «пришёл, взял книжку и ушёл» не всегда актуален. Но библиотека как своеобразная лаборатория, в которой можно себя реализовать, работает чрезвычайно активно. Например, я наблюдал в молодёжной библиотеке, как в уголке сидит молодой человек и наигрывает на гитаре какую-то мелодию, сочиняет музыку. Кто-то разрабатывает свой киносюжет, кто-то пришёл в библиотеку, потому что ему приятно поработать здесь на компьютере. У библиотеки есть очень много скрытых функций. С детства молодой человек знает, что книга — это что-то особенное, его призывают бережно относиться к ней, и поэтому в окружении книг интереснее заниматься чем-то своим, в библиотеке думается лучше. И в этом смысле библиотека, опираясь на свою книжную ауру, очень много ещё может принести обществу.

— То есть можно сказать, что библиотека сейчас — это своеобразный объединяющий конструкт?

— Да, и в этом как раз есть перекличка с культурным кодом. Ведь все мы, встречая человека, оцениваем его по дихотомии «свой или чужой, приятный и неприятный». Библиотека — это место, где собираются приятные тебе люди, и в этом отношении она тоже является одной из форм культурного кода.

— В современном обществе наблюдается падение интереса к чтению. Почему, на ваш взгляд, нынешнему человеку стала меньше интересна книга?

— В этом вопросе существует некоторая ловушка. На протяжении многих столетий чтение было тесно связано с книгой. Кстати, в русском языке «чтение» и «почитание» — это однокоренные слова, и чтение в древнерусских текстах звучит как «почитание книги, уважение к книге». И сегодня, когда мы говорим о том, что чтение уходит, мы недоговариваем о том, что уходит именно чтение книг. А само явление никуда не девается. Как же современный человек может жить и ничего не читать? И более того, не уходит даже чтение нарративных текстов. Они стали короче, несомненно, но и в книгах произошло то же самое. Я столкнулся с этим на примере моей внучки. Она читала роман «Граф Монте-Кристо» Дюма, прочитала первые пять страниц, а на них только корабль входит в гавань, и больше ничего не происходит. Ясное дело, что характер чтения в обществе изменился, и книга начала проигрывать другим жанрам. Глянцевый журнал или комикс — тоже информационные носители, благодаря которым возникли и соответствующие формы чтения. И они, разумеется, потеснили фундаментальные формы, но тем не менее, традиционное чтение никуда не делось. Оно лишь стало менее распространённым и более избирательным. Люди не читают всё подряд и у них есть собственные предпочтения по объёму, жанру, стилю.

— Конечно, компактные тексты, которые сопровождаются какой-то визуальной составляющей, стали более интересны молодому человеку. Сейчас существует даже такое понятие, как «клиповое мышление». Влияют ли, на ваш взгляд, объёмы воспринимаемого человеком текста на мышление?

— Разумеется, в процессе чтения происходит тренировка ума. Чтение в традиционном виде требует определённых усилий. А человечество по своей природе лениво. Человек всегда старается придумать что-то, что поможет ему не работать, и все мысли его направлены на то, чтобы облегчить свою жизнь. Когда не было письменных текстов, человек должен был всё помнить наизусть, и такие люди, носившие в своём багаже знаний множество былин, преданий, историй, воспринимались, как мудрые хранители. Потом появилась книга — отлично, значит многое уже можно не запоминать. Затем возник Интернет — и вообще ничего помнить не нужно. То же самое и с текстами — сейчас не составит проблем получить нужную информацию за короткое время. Но всё это относится, в первую очередь, к информации. А когда мы говорим о внутреннем мире человека, то оказывается, что тексты лучше, чем визуальная сфера. Человеку, который привык и любит читать, могут не нравиться иллюстрации. Некоторым не нравятся аудиоверсии книг, потому что диктор интонирует не так, как внутренний голос читателя. И это определённый пласт внутренней культуры, который обязательно будет сохраняться и дальше.

— Хотелось бы подробнее раскрыть тему приобщения к чтению детей и юношества. Каким образом сегодня можно наиболее эффективно прививать ребёнку любовь к чтению?

— Все мы знаем, что всё начинается с детства. Если мы хотим, чтобы интерес к чтению и вообще чтение как занятие оставались популярными у следующих поколений, нужно основное внимание уделять детям и молодёжи. После детского возраста, когда под влиянием родителей и учителей дети обильно читают, в период вступления в самостоятельную жизнь молодёжь далеко не всегда продолжает эту традицию. Но как раз в этот момент важную роль могут играть программы, которые существуют, и, в частности, программы поддержки детско-юношеского чтения, ориентированные на своеобразную системную работу. В них сделана попытка соединить в одну систему все институты книги, начиная от школы, библиотеки, заканчивая издателями и книгораспространителями, и добиться того, чтобы привычка читать, закладываемая в раннем детстве, сохранялась и до взрослого состояния. Это идеальная модель. На практике же всё гораздо сложнее, потому что далеко не всё зависит от усилий институций. Значительная часть лежит в сфере семьи, поведение которой невозможно регулировать, и в психологии самих детей. Гораздо легче было бы реализовывать такие программы, если бы все государственные институты на это работали. Однажды в девяностые годы, во время социологического опроса, посвящённого теме чтения, один из респондентов сказал очень точную фразу. Когда его спросили, что изменилось в его отношении к чтению, он заметил: «Я узнал, что можно не читать». В советский период найти человека, который бы считал нормальным не читать, было сложно. И вдруг наступило время, когда оказалось, что это не самое главное, что без этого можно жить, потому что вся эта система пропаганды уже не работала, а альтернативные каналы развивались всё стремительнее. Поэтому сегодня при другом контексте возродить некий государственный механизм влияния на развитие чтения оказалось сложнее. Здесь узловыми точками являются две. Первая, очевидно, семья. Дети, родившиеся и воспитывавшиеся в семье, в которой к книжкам было отношение как к чему-то особому, что отличается в лучшую сторону от любого другого канала информации, заметны по своему поведению и отношению к чтению, к книге, к печатному слову вообще. Семьи не книжной культуры более подвержены влиянию средств массовой информации и тому информационному потоку, который люди получают через гаджеты. Второе — это межличностное общение. Когда молодой человек утверждается, его авторитеты лежат либо в масс-медиа, либо в том окружении, в котором он находится. Референтными группами для него являются не родители, а сверстники вне семьи. Сегодня, как уже говорилось, на развитие чтения среди молодёжи ориентированы библиотеки, которые создают активную обстановку, формируя горизонтальные связи со сверстниками. Инструментами могут быть игры, искусство, киностудии. Любое такое творчество, которое обеспечивает библиотека, так или иначе связано с книгой.

— Привычка читать, зародившаяся в раннем детстве, настолько сильна, что сохраняется и во взрослом возрасте?

— Да, но не всё так однозначно. Даже если ребёнок в детстве получил свой «заряд» на чтение, вступая в период взросления, он может многое потерять в своём поведении. Но эта «закваска» всё равно проявит себя дальше. Может быть так, что в детстве ребёнок отмахивался от книги, а потом чтение само собой стало его потребностью. То есть процесс немного сложнее, чем просто прямая зависимость. Меня очень радует, что у нас сегодня в детские библиотеки приходит очень много молодых мам с совсем маленькими детьми. Малыш ещё ползает, но уже привыкает к библиотеке как к месту, и это замечательно. О ком-то из наших великих женщин-математиков, кажется, о Софье Ковалевской, рассказывали одну интересную историю. Когда Софья уже в достаточно осознанном возрасте заинтересовалась математикой, то выяснилось, что она очень легко воспринимает формулы, и в целом точные науки даются ей без труда. Оказалось, что стены в её комнате, где она проживала в детстве, были оклеены листами из печатного издания лекций по дифференциальному и интегральному исчислению академика Остроградского. В результате многие формулы и фразы врезались в память Софьи. В принципе, с книгой и чтением происходит то же самое.

— Каким образом библиотеки взаимодействуют со школами, приобщают детей к чтению, как работают в рамках школьной программы?

— Здесь всё по-разному, в зависимости от того, как работают школьные библиотекари и как работают библиотекари детских библиотек. Но сейчас, к сожалению, школьные библиотеки всё больше и больше превращаются в системы внутрипрограммной работы, нацеленной сугубо на реализацию учебных программ. Возможности и ресурсы для развития ребёнка вне программы очень ограничены. В этом отношении детская библиотека, работая со школой, ориентирована на расширение кругозора, на то, чтобы вписать то, что ребёнок узнаёт в программе, в более широкий контекст.

— Детские журналы — это тот самый мостик, который приобщает детей к чтению больших форматов, т.е. полноценных книг. Насколько детские журналы востребованы читателями библиотек? 

— Детский журнал находится в промежутке между собственно книжкой-картинкой и взрослой книгой. Очень интересно, что в последнее время он нашёл своё продолжение в стремлении молодых людей к рисованным книгам, будь то комикс или манга. Это визуальное восприятие сегодня настолько сильно укоренилось в обществе, что сохраняется с самого маленького возраста, где раньше и заканчивалось, до взрослых лет. Но сам по себе детский журнал сегодня недооценён. Интерес к нему со стороны взрослых — это самое главное. Если бы мы добились того, чтобы их массово выписывали родители, это было бы замечательно, и это гораздо важнее того, есть ли детские журналы в наличии в библиотеках.

— Книг много, а систем, помогающих ребёнку сориентироваться в большом книжном мире — мало. Недавно вы приняли участие в круглом столе, посвящённом этой проблеме. Как эта проблема может быть решена и как в этом юным читателям могут помочь библиотеки?

— Эти системы в первую очередь ориентированы на родителей. У детской книги есть одна проблема — это её своеобразная закольцованность. Родители хорошо помнят те книги, которые на них произвели впечатление в детстве, и дают их своим детям. Именно поэтому Маршак и Чуковский оказываются бессмертными популярными авторами, вне зависимости от того, какие детские писатели сейчас публикуются. Хорошо, когда пишутся новые книги, но надо, чтобы об этом знали взрослые. Например, Российская государственная детская библиотека взяла на себя функцию рекомендации детских книг, и сегодня даже создана экспертная группа из писателей и учёных самых разных направлений. Я очень рассчитываю на журналы как на институт рекомендации книг, но, конечно, в первую очередь всё это должно быть ориентировано на родителей. И только в подростковом возрасте — на самих детей, что тоже немаловажно.

— Является ли Россия более «читающей» страной, по сравнению с остальными?

— В России больше сохраняется авторитет книги как некоего культурного символа. Но что касается обращения к книгам, то боюсь, что нет. Мы повторяем историю всего человечества, западного мира в частности. Недавно меня поразила книжная выставка-ярмарка в Соединённых Штатах. Я пришёл туда чуть раньше её открытия и заметил около входа толпу молодых людей, которые ждали, когда их смогут пустить на ярмарку. После открытия я увидел, как все они рванули туда, где предлагались книги современных авторов. Оказывается, по традиции некоторые издатели привозили примерно сто или двести книг, которые раздавали бесплатно. В европе число молодых людей, посещающих библиотеки, огромно. В России общество гораздо менее динамично вошло в понимание нового значения книги.

— А если, например, говорить про классическую литературу? Создаётся впечатление, что на западе более популярна современная литература. А у нас, в России, и молодые и старшие поколения больше предпочитают классику.

— Да, в XIX-XX веках Россия была литературоцентристской страной. Если что-то волновало общество, оно обязательно находило отражение в высокой литературе. На заре популярности Захара Прилепина на одной из книжных ярмарок я сидел вместе с ним в президиуме, и писатель делился с аудиторией своими впечатлениями о встречах с читателями. Он говорил: «Странное дело. Я, писатель, приехал поговорить с читателями о моих произведениях, а по ним никто не задаёт вопросы, всех интересуют проблемы общественной жизни». А всё потому, что к нему относятся как к Писателю – оракулу, познавшему суть вещей, а не как к автору конкретных произведений. Это отношение очень сильно связано с ролью классической русской литературы, которую государство и общество поддерживает как авторитет и культурный код.

— Недавно в России стартовала социальная рекламная кампания «У страниц нет границ», которая направлена на популяризацию книги и чтения среди россиян. Какие методы прививания любви к чтению используются в современности и какие наиболее эффективны?

— Я, как социолог, очень скептически отношусь к разного рода кампаниям. Нет рецептов, с помощью которых можно было бы заставить читать человека, который этого не хочет. Есть известная шутка: «Вопрос: почему верблюд не ест вату? Ответ: не хочет». И в этом как раз всё и заключается. Для того чтобы человек обратил внимание на книгу, текст, информацию, у него должна быть к этому предрасположенность. Единственное, что мы можем сделать, это дать человеку понять, что книга всегда находится рядом с ним. Вот почему мы всегда так рады, когда человек приходит в библиотеку не для того, чтобы взять книжку, а чтобы как-то самостоятельно поработать.

Огромное значение имеет и семейное воспитание. Самый эффективный канал передачи книжной традиции — несомненно, семья. Я, как социолог, разделяю респондентов по тому, относятся они к людям книжной культуры, или нет. У разных типов людей различные образы мысли. Человек книжной культуры восприимчив к тем вещам, которые пропагандирует акция. Но, по большому счёту, он и так принадлежит к книжной культуре. Её в человеке можно активизировать: пригласить на встречу с писателем, заинтересовать, позволить приобрести любопытную для человека информацию. Для людей не книжной культуры книга не является чем-то особым. Поэтому любая акция эффективна только тогда, когда человек хочет, чтобы его воспитали.

— Если человек сформировался, как нечитающая личность, он уже не сможет полюбить книгу?

— Нет, он не обречён. Например, как Максим Горький смог стать писателем, находясь в нелитературной среде? Когда у человека присутствуют внутреннее творческое мышление и потребность в познании этого мира, то он ищет и находит. Но если говорить об осознанных формах и методах, то они работают эффективно лишь на ту аудиторию, которая готова воспринимать. Акции хороши во всех отношениях, если не очень формализованы.

— Как повлияла компьютеризация на библиотеки? Как в целом поменялись библиотеки в связи с тенденциями развития общества и культуры?

— Компьютер принёс в библиотеку три инновации. Во-первых, изменилась внутренняя жизнь библиотеки. Очень много рутинной работы выполняется с помощью компьютера и Интернета. Второе, что очень важно, компьютеризация стёрла границы библиотеки. Если эффективно использовать информацию Сети, то можно сделать библиотеку порталом, через который удастся получить любую информацию, существующую в мире. Да, существуют авторские права и так далее, но профессиональный библиотекарь, при соблюдении закона, всегда может найти любую нужную читателю информацию.

И третье — человек может прийти и пользоваться компьютером в библиотеке. Компьютер стал неотъемлемой частью её антуража. Эти три вещи, несомненно, сильно поменяли библиотеку и её образ.

— Каким вы видите будущее библиотек? Будут ли печатные издания востребованы и дальше или книги полностью перейдут в цифровой формат? Каким образом будут функционировать библиотеки при таком положении дел?

— Этот вопрос был поднят уже давно, и только сейчас ответ на него начал приобретать некоторые очертания. Очевидно, что если речь идёт о книге как об источнике информации, то её место в этой сфере уже сильно ослабло. Информация сейчас более доступна в цифровом виде. Например, сейчас многие журналы давно не печатаются, а существуют только в цифре. Но у книги есть две функции, которые гарантируют ей жизнь и дальше — это надёжность сохранения информации именно в печатном виде и функция книги как предмета культуры. Мне уже приходилось в каком-то интервью вспоминать свой разговор с человеком, бизнес которого лежит в сфере репринтов – перепечаток уже изданных ранее книг на заказ. Один заказчик категорически отказывался от печати издания на дешёвой бумаге, потому что ему хотелось иметь именно книгу. Потребность в красоте и изяществе даже породили такое понятие, как «эксклюзивная» книга. Ощущение того, что книга — это произведение искусства, будет сохраняться в обществе и дальше. Соотношение интереса к печатному изданию и электронным носителям информации изменится, но полностью бумажная книга никуда не исчезнет. Ведь всегда будут люди, которым приятнее держать в руках именно печатное издание.

— В разговоре мы упоминали профессию библиотекаря — человека, обладающего энциклопедическими знаниями и блестяще ориентирующегося в больших массивах информации. Сохранили ли современные библиотекари свой профессионализм? Насколько эта профессия популярна в современном мире?

— Конечно, профессия библиотекаря будет популярна в своей сфере. Раньше библиотекари во всём мире жаловались на то, что их недостаточно ценят. Парадоксально, что последние три десятилетия в цивилизованном мире к представителям этой профессии относятся как к высококлассным специалистам, потому что эксперты по поиску информации очень востребованы. Другое дело, что квалификация библиотекарей сегодня действительно оставляет желать лучшего, потому что количество университетов, которые готовят собственно библиотекарей, стремительно сокращается. Ещё проблема в том, что в ситуации, когда обучается на курсе, к примеру, пять-шесть человек, для их подготовки отводится одна кафедра, на которой изучают и библиотечное дело, и библиографию, и источниковедение, и всё это не позволяет в нужной степени погрузиться в знания о профессии, её многогранности. Библиотекарь — это, своего рода, «профессиональный дилетант». Он не может быть профессионалом во всех областях, но он должен знать обо всём понемногу и, самое главное, ему необходимо уметь находить нужную информацию для человека, который углублённо занимается той или иной темой. Вот это есть идеальный библиотекарь, и сейчас таких мало где готовят.

— В вашей библиографии числится диссертация на тему проблемы распространения чтения в сельской среде от 1979 года. Как изменилось положение библиотеки в сельской среде за прошедшее время? Есть ли будущее у сельской библиотеки в эпоху урбанизации?

— Сельское общество очень консервативно. Я не замечаю среди сельского населения каких-то резких перемен в этом плане, но надо иметь в виду, что в своей диссертации я не занимался исключительно исследованием положения библиотеки. Моя задача была в том, чтобы изучить то, как читает сельское население, откуда узнают о литературе, как идёт в целом продвижение чтения внутри сообщества. Это интересно, так как сельское общество довольно замкнуто, и в этом пространстве очень сильны традиции. И здесь, на селе, в наибольшей степени сохраняется роль библиотеки как места, куда можно просто прийти поговорить. Поэтому, кстати, очень болезненными бывают ситуации, когда в сельской местности закрывают библиотеку, ведь это некий символ. И в этом плане подобные структуры в сельской среде, разумеется, должны сохраняться.

— Библиотеки в сельской местности закрываются из-за невостребованности?

— Нет, в основном из-за отсутствия средств у муниципалитетов. Библиотека отличается от любого другого учреждения тем, что в неё всегда надо вкладывать деньги. Ведь библиотеке каждый год нужно получать новые книги. Если средств не хватает, книжные коллекции библиотеки, соответственно, не обновляются, и читателей, постоянно посещающих учреждение, становится всё меньше. Таким образом, библиотеки становятся невостребованными и закрываются.

— Раз уж мы затронули тему финансирования, хотелось бы поговорить насчёт этого более подробно. Все ли в порядке с уровнем обеспечения библиотек сегодня в целом?

— Сейчас профессиональное библиотечное сообщество смогло убедить власть в том, что библиотеки нуждаются в нормативном документе, который называется «Стратегия развития библиотечного дела на период до 2030 года». В нём отмечается необходимость федерального финансирования муниципальных библиотек. Кроме Москвы и Петербурга, для всех остальных регионов должны поступать деньги из федерального бюджета специально на пополнение фондов библиотек. И на эти нужды Распоряжением Правительства РФ направляется 550 миллионов рублей каждый год. И идеально, если такую же сумму выдавал бы и субъект Федерации, тогда бы получался уже миллиард. Это очень хорошие деньги.

Сложнее, например, школьным библиотекам, у которых пока нет такой субсидии.

— Основной из главных функций библиотеки является обеспечение сохранности редких и ценных фондов. Решены ли основные проблемы сохранения библиотечных фондов? Достаточно ли нужных специалистов, которые помогут сохранить историко-культурное наследие и дальше, для будущих поколений?

— Можно сказать и да, и нет. Что касается внимания к этой проблеме, то она осознаётся, сегодня проводится мониторинг сохранности библиотечных фондов и принимаются разного рода программы. С этим всё в порядке. Другое дело, что все эти усилия кардинально ситуации изменить не могут. Это вечная проблема всех библиотек. Когда предпринимаются попытки сохранить не только актуальную литературу, но и литературу, сохранившуюся за последние пятьсот лет, то всегда будет недостаточно сил и средств, чтобы дойти до всех книг, которые нуждаются в реставрации и ремонте, часть из которых даже не может выдаваться читателям из-за своего физического состояния. Но сам факт, что этой проблеме уделяется должное внимание и на государственном уровне, и на профессиональном, делает меня оптимистом.

— Переносится ли ценная информация на другие носители перед тем, как книга станет непригодна для использования?

— Конечно. Большое количество информации оцифровывается, но для сохранности на физических носителях в основном используется микрофильмирование. Потому что информация на цифре очень зависит от технического оснащения. А микрофильм — это материальный носитель. Даже государственная программа сохранения важной информации использует микрофильмы, которые хранятся в бункерах на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.

— Самая важная информация, как для человека, так и для государства, для наибольшей сохранности должна храниться именно на материальных носителях?

— Да, при всей эйфории по поводу цифры, печатные носители оказываются надёжнее. Можно в любой момент взять лупу и прочитать то, что написано на микрофильме, без помощи какого-либо технического оборудования.

— Хотелось бы расспросить о вашем увлечении коллекционированием книг. Благодаря чему у вас зародился интерес к книге? Какие издания в вашей коллекции могут послужить самыми редкими и уникальными?

— Вы знаете, я не библиофил в полном смысле этого слова. Настоящий коллекционер — это человек, который считает коллекционирование делом всей своей жизни. Мне никогда не хватало мужества тратить на книги больше, чем у меня было. Что у меня есть — книги с автографами, которые были мне подарены. Начиная с книг, которую подарили мне первая учительница и первый библиотекарь, и заканчивая тем, что дарят мне сегодня как директору библиотеки — из этого складывается своеобразная история моей жизни. Я думаю о следующих поколениях, которые благодаря этому будут знать не только об этих книгах, но ещё и о том, как они связаны с моей жизнью. Что касается самых редких и ценных — я не ставил своей задачей хранить такие вещи, но у меня есть, например, очень редкое издание, которое я купил на аукционе из-за рубежа. Это Русская азбука, изданная в Гельсингфорсе (Хельсинки) в начале XIX века. То есть там, в то время, нашёлся издатель, который посчитал, что детям в Финляндии необходимо знать русский язык.

Книги с автографами сами по себе редки. Если автор подарил мне книжку со своим автографом, то она сразу становится для меня уникальной.

— Какой, по вашему мнению, самый значимый автограф в вашей коллекции?

— Я часто цитирую один автограф. Мне было двенадцать лет, и в это время вышла книга Н. Смирнова-Сокольского «Рассказы о книгах», одно из любимых изданий для библиофилов. Я тогда ещё не знал об этой книжке, но мой дед купил её мне и подписал: «Любезному моему внуку Мише Афанасьеву, будущему библиографу и библиофилу». Поэтому для меня эта книга, конечно, самая потрясающая.

— Что бы вы хотели пожелать юным читателям и подрастающему поколению в целом?

— Наверное, самое простое: будьте внимательны к книге. Она может стать для вас всем, и, живя без книги, вы очень многое потеряете.

Смотрите также выпуск программы «Классное детство» на канале «Медиаметрикс» — «Библиотеки третьего тысячелетия», гостем которой был Михаил Афанасьев